Невозможно дать другим то, чего нет у нас самих. Аналогичным образом, если мы обнаруживаем, что не можем или не хотим проявлять эмпатию, несмотря на все попытки, это обычно признак того, что мы сами слишком по ней изголодались, чтобы быть в силах поделиться ею с другими.
Иногда, если мы открыто признаем, что наши страдания не дают нам реагировать с эмпатией, другой человек может дать нам эмпатию, в которой мы нуждаемся.
В других случаях бывает нужно оказать себе «первую помощь» самостоятельно, прислушавшись к тому, что происходит внутри нас и проявляя такой же уровень присутствия и внимания, которые мы даем другим. Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд как-то сказал: «Чем внимательнее вы прислушиваетесь к голосу внутри себя, тем лучше будете слышать, что происходит во внешнем мире».
Если мы хорошо научились относиться к себе с эмпатией, часто нам хватает всего нескольких секунд, чтобы ощутить естественный приток энергии, который затем позволит нам полноценно присутствовать рядом с другим человеком. Однако если этого не происходит, у нас есть еще несколько вариантов.
Мы можем закричать — без агрессии. Я помню, как провел однажды три дня в качестве посредника между двумя бандами, которые истребляли друг друга. Одна банда называлась «Черные египтяне», другая — «Департамент полиции Восточного Сент-Луиса». Счет был 2:1. В общей сложности трое убитых за месяц. Проведя три напряженных дня в попытках помочь этим группам услышать друг друга и уладить разногласия, я ехал домой, думая о том, что до конца жизни больше не хочу быть замешанным ни в каких конфликтах.
И первым, что я увидел, войдя домой, были мои дети, увлеченные дракой. У меня не было сил проявлять понимание к их чувствам, поэтому я закричал — впрочем, без агрессии: «Эй, мне очень плохо! В данный момент я совсем не хочу разбираться с вашей дракой! Мне просто нужно немного тишины и покоя!» Мой старший сын, которому тогда было девять, сразу же прекратил драться и спросил: «Ты хочешь об этом поговорить?»
Я обнаружил, что если мы способны открыто заявить о своих страданиях, никого не обвиняя, то даже люди, которым самим плохо, иногда способны услышать наши потребности. Конечно же, я не стал бы кричать: «Что тут происходит? Вы что, вести себя не умеете? Я только что приехал домой, и у меня был тяжелый день!» и никоим образом не стал бы намекать, что они плохо себя ведут. Я не вкладывал в свой крик агрессии, а лишь привлек внимание к собственной отчаянной потребности и страданию, испытываемому в тот момент.
Однако если другая сторона тоже испытывает столь сильные чувства, что не может ни услышать нас, ни оставить в покое, и ни самопомощь, ни ненасильственный крик нам не помогли, третий вариант — это физически дистанцироваться от ситуации. Мы даем себе передышку и возможность получить необходимую эмпатию, чтобы вернуться к обсуждению, настроившись по-другому.
Глава из книги Маршалла Розенберга «Ненасильственное Общение. Язык Жизни».